В одной из телепередач Бориса Хлебникова назвали «моральным авторитетом своего поколения». Не очень складно, но по сути верно. Режиссёра «новой русской волны», автора таких лент, как «Коктебель» (совместно с Алексеем Попогребским), «Свободное плавание», «Сумасшедшая помощь», отмеченных призами Берлинале, ММКФ, «Кинотавра» и Национальными премиями кинокритики и кинопрессы «Белый слон», в киносообществе дружно называют наставником.
Борис Хлебников – режиссёр, которого всерьёз интересует социальный контекст. На 65 Каннском фестивале в программе российского кино в Российском павильоне были представлены два его новых фильма – «Пока ночь не разлучит» и «Долгая счастливая жизнь». Фильм «Пока ночь не разлучит» стал фильмом открытия недавно прошедшего «Кинотавра». Любопытно, что снят он по материалу журнала «Большой город», который журналисты выстроили на разговорах, подслушанных в пафосном московском ресторане «Пушкинъ».
Борис, как вы считаете, московское купечество очень изменилось со времён Николая Александровича Островского? Вы обмолвились, что в фильме «Пока ночь не разлучит» вы хотели показать его в современном ракурсе?
Считаю, что со времён Островского ничего не изменилось в Москве. Мне кажется, драматург примерно тех самых людей и описывал. Изменилась мода, модели одежды, но не изменилось желание «купцов» одеваться дорого, ярко, выглядеть красиво. На мой взгляд, это русская и, в первую очередь, московская черта – нигде в мире не тратят столько денег на то, чтобы красиво выглядеть внешне. И это всегда связано с избыточными деньгами, когда люди стараются кричать о них каждой своей вещью. Поэтому мне и кажется, что ничего не изменилось со времён XIX века – ярмарка тщеславия всё так же по-восточному ярка и аляповата, и говорит о том, что мы в большей степени восточное государство, чем европейское. Азиаты, одним словом. И пёстрая, яркая Москва в этом смысле какой-то неубиваемый город – его всю жизнь перестраивали, ломали, возводили нелепые постройки, она много раз горела, уничтожалась, но потом поднималась вновь, чтобы пережить новые катаклизмы. Если Питер был задуман как ансамбль, он так и существует, и для него любая поломка или новое здание являются просто раной, которая может убить. А Москва – город неубиваемый, и даже наш прекрасный Храм Василия Блаженного представляется мне азиатским, но именно он для меня – символ Москвы с её яркостью и вычурностью, с её «новым» купечеством.
Как я определял этих людей?
Да, вы знаете, сам текст, который я прочитал в журнале, показался мне очень интересным, потому что там была полная коллекция персонажей Москвы. По журнальному материалу мы и сняли фильм, не изменив ни строчки. Первым желанием было снять гротеск, комедию в гайдаевском духе, но я понял, что если стилистика Гайдая скрестится с этим сюжетом, получится очень злая история, такая сатира-сатира, а мне, честно говоря, хотелось понять этих людей. И первое, что я постарался сделать – это полюбить их. Я отчётливо помню, что когда оканчивал школу в начале «перестройки», даже наши учителя говорили о том, что надо зарабатывать деньги. Любым путём. И кругом, правда, было абсолютное сумасшествие, вся Москва торговала, и непонятно было вообще, кто работает. Сейчас что-то изменилось, конечно, но, мне кажется, москвичи по-прежнему – жертвы денежного сумасшествия: все «делают дела», «занимаются бизнесом», при этом понять, что это за «бизнес», невозможно. Показать это тоже было частью моей задачи, ну а с другой стороны, как говорил Фенимор Купер, «не мы такие – жизнь такая», так что мне хотелось подумать над тем, что эти люди когда-то тоже были маленькими детьми, а стоит ли на детей обижаться?..
То есть?
Ну, представьте любого из наших персонажей ребёнком, а чтобы было нагляднее, представьте маленьким мальчиком, скажем, майора Евсюкова. Подонок, скотина, гад – это первичные эмоции, а если отмотать ленту на 35 лет назад – и вот он рождается, мальчик в конкретной семье, и события внешней жизни воздействуют на него таким образом, что он становится убийцей. И когда вы начинаете думать, что этого человека – я о своих персонажах – неправильно воспитывали, недодали ему внимания, недолюбили, – вы начинаете относиться к нему, как к жертве. И тогда можете снимать всё то же самое, но как бы оправдывая вашего героя. И если смотреть на людей с этой точки зрения, понимаешь, что всякий плохой человек – лживый, злой, завистливый, – по сути, несчастен. В своей жизни он чего-то не услышал и не увидел, и просто не знает, что может быть в ней хорошего, и в этом смысле я ко всем своим персонажам относился именно так. Только в этом случае о человеке можно судить объективно.
У Вас любопытный кастинг был на картине, как Вы отбирали актёров?
Видите ли, в дорогих ресторанах нужно уметь себя вести. Сам я, когда попадаю в них, чувствую себя крайне неуютно – поэтому хотелось взять звёзд, для которых это не проблема. Прекрасно помню то время, когда единственным актёром, который мог играть богатых людей, у нас был Максим Суханов, потому что он занимался бизнесом. На нём прекрасно сидел костюм, он вальяжно общался с официантами, умел заказать еду, умел её есть, – все эти детали, включая механику рук героев, очень важны в такой картине. При этом нужно было помнить, как манят всех богатые рестораны, чья-то дорогая, закрытая, звёздная жизнь, именно поэтому люди покупают журналы «7 дней» и «Хеллоу». Вот мы и взяли звёзд, очень талантливых людей и замечательных актёров и, надеюсь, что каждый исполнитель оказался у нас на своём месте.
Всех нас в детстве учили, что подслушивать плохо, а Ваша картина основана на подслушанных разговорах, с этим как?
Отношусь к этому спокойно. Там нет ни имён, ни фотографий этих людей, и в этом смысле морально-этическая часть снята, на самом деле, это verbatim. Документализм – это целое течение в искусстве, просто кино этим пользуется очень редко, в отличие от современного театра. Эту систему придумали в Англии лет 10 назад, и смысл её в том, что создатели спектакля берут на определённую тему множество интервью у обычных людей, потом на основании их пишут пьесу или сценарий и ставят спектакль или снимают кино. В Москве есть два театра, которые занимаются этим, и один так и называется – «Театр.doc». А в Англии существует целая сеть театров-вербатим, технике создания таких спектаклей специально обучают, и она, действительно, очень интересная. Есть там и студия, на которой снято несколько очень успешных фильмов-вербатим.
Вам приходится объяснять зрителям свою авторскую позицию?
Мне кажется, глупо объяснять что-то зрителям. Если человек видел кино, он либо понял его и полюбил, либо нет. А если режиссёр берётся объяснять, про что он снимал кино – это означает, что он не выполнил свою задачу. И все подумают – «он это сделал, но у него не получилось». Философ Бахтин ещё в 60-е годы написал, что «рождение читателя есть смерть автора». Это очень точная вещь: каждый читает в книге и смотрит в фильме про своё.
Вы назвали фильм «Пока ночь не разлучит» «шуткой», у режиссёров принято снимать такие «шутки» в параллель с большими кинополотнами – для «отдыха». У Никиты Михалкова в своё время именно так появились «Пять вечеров». О своём «полотне» расскажете?
Действительно, в этом году я снял два фильма, второй – большая драма «Долгая счастливая жизнь» – будет готов летом. И это точно не ремейк, как писалось в прессе – я просто оттолкнулся от сюжета американского вестерна 1952 года «Ровно в полдень» с Гарри Купером. У нас получилось совсем другое кино – на русской почве, современный вестерн. Это фильм про фермеров. Тема, как известно, очень актуальная.
Расскажите, как Вы оказались в режиссуре?
Сколько себя помню, всегда был киноманом и смотрел много мирового кино, которое очень сильно на меня повлияло. Я учился на биофаке, но когда понял, что биология не моё, поступил на киноведческий, там мы с Алексеем Попогребским написали сценарий и запустились с короткометражным фильмом. Потом я довольно долго проработал у Никиты Сергеевича Михалкова, смотрел, как он работает на площадке, и это был для меня большой практикум. Особенно интересно было наблюдать, как он общается с актёрами, как заставляет их делать то, что ему нужно. Из этих наблюдений мне удалось даже извлечь некоторые технические приёмы. Кроме того, я был редактором хроники «фильмов о фильмах» Михалкова – так называются фильмы, запечатлевающие подготовку к съёмкам, репетиции, сам процесс съёмок, так что в каком-то смысле Никита Сергеевич был моим педагогом.
Интересно узнать, как режиссёры смотрят кино коллег. На что прежде всего обращают внимание?
На недавно прошедшем «Кинотавре» я посмотрел фильм Василия Сигарева «Жить». По-моему, выдающееся произведение. Колоссальное рассуждение о жизни, о смерти, о том, как человек это переживает. Наверное, на самом деле одно из самых сильных наших переживаний, – во-первых, смерть близкого, во-вторых, мысли о неотвратимости собственной смерти. Это всё очень сильные толчки для развития человека.
А Вы согласны, что этот фильм не все могут понять?
А Вы согласны с тем, что не все могут понять Достоевского? Все эти разговоры на тему, что «это кино не для всех», считаю вредоносной вещью, потому что, на самом деле так оно и есть, это наша данность. Условно говоря, когда вы приходите на концерт классической музыки или садитесь читать Толстого, да просто любую книжку, у вас возникает безусловный рефлекс, что кроме того, что сейчас вы будете получать удовольствие, вам нужно будет потрудиться. Для того, чтобы понять книжку, вам нужно будет приложить усилия, чтобы с этим автором сблизиться. И на концерте классической музыки с вами происходит то же самое. А когда приходите в кино, этот рефлекс отсутствует. Налицо другой рефлекс: «Я пришёл и сейчас, через секунду, буду получать удовольствие», и как только эта схема рушится, это вызывает у вас дикое неудовольствие. Дискомфорт!.. Меня это раздражает, потому что кино, кроме того, что может быть аттракционом, и я люблю большие увлекательные зрелища, но это, кроме всего прочего, на секундочку, искусство, и оно требует обоюдного труда, как автора, так и читателя со зрителем. Поэтому поймут или не поймут Сигарева – мне по барабану.
А вот в видео Павла Костомарова и Александра Расторгуева «Я тебя не люблю» меня увлекло то, что, во-первых, использован совершенно новый принцип съёмки, который чрезвычайно расширяет киноязык, а, во-вторых, фильм очень реалистичен, он показывает витальных, сильных ребят, с которыми я абсолютно не знаком в жизни, и заставляет меня полюбить их. Очень интересная героиня в картине.
А каковы Ваши предпочтения в литературе и музыке?
Слушаю современную музыку, рок-музыку, а классическую, к сожалению, так и не научился слушать. А что касается литературы, лет десять назад со мной приключилось следующее – мне стало интересно читать русскую классику. С тех пор только её читаю и перечитываю…
0 коммент.:
Отправить комментарий