Тарантино, прежде всего, - киноман. Он смотрит тысячи фильмов, с охотой отзывается о всех новинках и составляет знаменитые списки «Best of вставить_номер_года». Он даже пишет книги-исследования о забытых жанрах и экзотических режиссёрах. Во время написания одной из таких книг к нему, кстати, и пришла в умную голову идея «Джанго». Киноманство в своё время позволило ему превратить вульгарные кино-приёмы, гротеск и насилие в искусство. Потому что он видел всё это тысячи раз в тысячах плохих фильмов и понял, как именно и когда именно все эти грубые приёмы нужно использовать, чтобы они были уместными и даже необходимыми.
В 1994 году в Каннах Тарантино стал триумфатором. А вот киноакадемики не успели сообразить, что такое «Криминальное чтиво» и даже награду за сценарий отдали с видимой неохотой. Но уже сегодня номинации и даже награды для этого «хулигана» выглядят вполне заслуженными со всех точек зрения. Но почему – академики разглядели равного себе или Тарантино вырос, как режиссёр? Конечно же, и то, и другое.
В 1990-х фильмы Тарантино были свежи, необычны и очаровательны. Мы помним все драйвовые сцены, мы подпеваем песням из саундтрека и мы практически наизусть выучили все его знаменитые «тарантиновские» диалоги. Никто из подражателей так и не смог достичь такого уровня «болтовни», как это делает он. Но на самом деле никто из нас не сможет сказать, о чём на самом деле были эти фильмы, в чём их смысл и о чём мы должны были мучительно думать, выходя из кинотеатра. Эта не замутнённая мыслью развлекательность раздражала многих, раздражает и сейчас. И, кажется, она давно уже начала раздражать Тарантино. В самом деле, если он завтра снимет очередное кино про нелепые ситуации, в которые попадают калифорнийские гангстеры, поклонники будут довольны. Но интересно ли ему самому повторяться без всякого смысла, просто ради «красного словца», которым он, безусловно, владеет.
Тарантино никогда не был классиком – и не только потому, что не снимал в классической манере, создав свою собственную. Классическая манера (и это справедливо для всех видов искусства) хороша тем, что зритель не отвлекается на внешнюю форму, сосредотачиваясь на содержании. Вот и Тарантино решил, используя свою привычную, уже почти классическую, манеру, добавить немного смысла в свои фильмы.
Режиссёр, правда, и тут не может отказать себе в удовольствии заявить о создании нового жанра – «саузерна», но на самом деле это обычный вестерн, даже без приставки «спагетти». Слишком уж он хорош, чтобы быть похожим на дешёвые итальянские боевики. В этом антураже, с использованием старых добрых слоу-мо, фонтанов крови и виртуозной болтовни, Тарантино пытается рассказать нам о расизме и рабстве. У него была интересная фраза в одном из интервью по поводу «Джанго», и фразу эту очень часто цитируют, выпуская из перевода слово «страны». Говоря о «саузернах», он заявляет что хочет снимать их, как «фильмы, которые касаются ужасного прошлого Америки, с рабством и всем таким, но делать их, как спагетии-вестерны, не как большие проблемные фильмы. Я хочу делать их, как будто они – жанровые фильмы, но они имеют дело со всем тем, с чем Америка никогда не имела дела, потому что стыдится этого. И другие страны тоже не касались этого, потому что чувствуют, что не имеют на это права». То есть, Тарантино хочет касаться больших и важных вещей, но совсем не так «классически», как это делает, например, Спилберг в «Линкольне», а «как будто они – жанровые фильмы». Пускай он боится быть пафосным, боится морализаторства, но то, что у него есть интерес к этой проблеме, и главное, чувство ответственности, которое и описывается выражением «другие страны не имеют на это права», приближает его к классикам намного больше, чем десять «Криминальных чтив».
Его часто ругают в обзорах «Джанго» за злоупотребление словом «nigger», как раньше ругали за любовь к слову «motherfucker». В фильме полно и того, и другого, но на матерщину теперь уже никто не обращает внимания. Тарантино сам отмечал обилие фашизма в некоторых вестернах, и кажется, понимает, что основная мысль в кино часто может оставаться завуалированной, а выставленное напоказ оказывается отвлекающей, пустой деталью. В унижениях и зверствах, которым на экране подвергаются чёрные рабы, при желании можно усмотреть «наслаждение насилием», и многие это сделают. Но в «Джанго» насилие чётко делится на «тарантиновское хулиганское» и настоящее, пугающее, омерзительное насилие. Человек со здоровой психикой обязательно уловит эту разницу. И изображение зверств здесь – именно изображение, иллюстрация нравов эпохи, призыв к американцам признаться «да, это наши предки». Такое насилие вызывает неприятие и его самого, и персонажей, его совершающих. Но самым мощным ударом по расизму стала, конечно, сцена подготовки ку-клус-клановцев к рейду. Разумеется, тут Тарантино грешит против истории – до создания ККК ещё остаётся лет десять, - но эти их храбрые и благородные предшественники изображены так жизненно, и так уморительно, как получалось высмеять расистов, кажется, лишь у Чаплина в «Великом диктаторе».
Главные персонажи «Джанго освобождённого» - сам Джанго и его партнёр Кинг Шульц – первые по-настоящему положительные герои Тарантино. Причём наиболее интересен не сам бывший раб и «первый нигер на лошади», а немец-дантист. Его перерождение из предприимчивого охотника за головами в нечто большее, в настоящего гуманиста – лучшая метаморфоза, происходившая в тарантиновских историях. Евреи, убивающие Гитлера – это аттракцион, но происходящее на наших глазах развитие убеждений Шульца – это первый признак настоящего, серьёзного и взрослого кино.
Впрочем, все без исключения заглавные персонажи «Джанго» меняются, раскрываются и хранят в себе секреты, поэтому рассказывать о их лучших моментах и сценах без спойлеров никак не получится. Скажем лишь, что и Леонардо ди Каприо, и Сэмюэл Л. Джексон и Кристоф Вальц оказались в совершенно неожиданных для себя, но мастерски сыгранных образах, и на присуждение номинации «Оскара» именно австрийцу, видимо, повлияла его «хорошесть». О манере работы оператора Роберта Ричардсона я говорил в обзоре к одному из трейлеров фильма – то, что именно он сменил в команде Тарантино Анджея Секулу уже было подсказкой – куда движется наш «хулиган и провокатор». Картинка у Ричардсона спокойная, классическая. Не без «спагетти-вестерновских» резких наездов на лицо героя, но в целом куда более привычная глазу. Сцена допроса Хильды Стивеном при свечах, то ли из-за игры света, то ли из-за необычного ракурса и вовсе кажется взятой из какого-то мистического фильма. Таких тонких деталей в довольно грубом тарантиновском стиле съёмки ещё не было.
И – та-да-да-дам – музыка. Тарантино известен, как любитель компилировать саундтреки – ни в одном из его фильмов в титрах нет композитора. Страх перед композиторами, пишущими «score» к всему фильму, он объясняет в духе «а вдруг он напишет полный саундтрек, а мне он не понравится?». В итоге, Джанго имеет два главных композитора – Эннио Морриконе и Луиса Бакалова – и с десяток-полтора «дополнительных». Тарантино в этом вопросе тоже проявил себя киноманом – и Морриконе, и Бакалов много музыки написали для кино, в частности, для спагетти-вестернов, и именно музыку из других фильмов выбирал для своей картины Тарантино. Например, в начале фильма звучит заглавная тема из оригинального «Джанго», написанная Бакаловым. Морриконе написал для Тарантино специальную, оригинальную песню, но и его прошлые работы, например для вестерна «Мулы сестры Сары», тоже попали в саундтрек. Вообще вкус Тарантино к музыке тоже явно изменился – он никуда не ушёл от любимых 1970-х, но появление в вестерне «Dies Irae» Верди или рэпа от RZA – ход довольно смелый, и при этом удачный.
«Джанго освобождённый» получился настоящим тарантиновским фильмом, как и Тарантино остаётся самим собой. Но это – новый Тарантино, взрослый Тарантино, которому уже неинтересно кино ради кино, что до сих пор практикуют его «ученики». И «Джанго», как первое произведение этого нового Тарантино, уверенно занимает одно из верхних мест в списке его фильмов. Лучший фильм Тарантино со времён «Криминального чтива» - не этого ли мы так долго ждали?
0 коммент.:
Отправить комментарий