Миссисипи в огне
Римейкизирование скандинавских жанровых хитов всё больше набирает обороты. Скоро в пику исписавшимся голливудским таксистам ин сноуи Северная Европа не останется самого завалящего фильма, на который бы не положила глаз алчная Фабрика грёз. Оптом скупаются люди, идеи, целые творческие коллективы и отдельные сценарии, переснимать чужое не стесняются даже такие глыбы как Финчер. С «Контрабандой» — тот же номер, только в исландском варианте.
Жили-были два горячих исландских парня — Оскар Йонассон и Бальтасар Кормакур. Снимали себе прохладное скандинавское кино, полное насилия и безыскусного юморка, свойственного всем потомкам викингов. Как водится в «малых кинематографиях», напропалую снимались друг у друга в главных ролях, и ни о чём таком особо не думали.
Когда же на миг оставивший чемоданные настроения «Юнивёрсал» решил, что «пора брать» (зацепившись за успех проекта «Рейкьявик-Роттердам»), оказалось, что Кормакур, исполнявший в оригинальном фильме главную роль, им нравится больше, чем режиссёр оригинала Йонассон. Ну, была бы честь предложена, Йонассон ударился в очередной прожект (анимационную комедь про актуального нынче Тора), а Кормакур принялся паковать чемоданы.
И, как это водится у суровых скандинавов, немедленно снял на исходном материале абсолютно голливудское кино с Марком Уолбергом в роли самого себя и абстрактно-криминальным миром Нового Орлеана в качестве бытового задника.
Причём кино получилось настолько голливудским, что даже те кадры, которые перекочевали из фильма в фильм в стиле «найдите хоть одно отличие», тут же были так ловко присвоены полуподвальной атмосферой современного малахольного американского криминала, что спустя полгода будешь с трудом вспоминать, где ты это мог видеть, может, у Бена Аффлека, а может, у того же кто-на-новенького Виндинга Рёфна, эдакий абстрактная вселенная южных централов, убогих этнических «мафий» о три человека каждая, подпольных игорных заведений, полузаброшенных ломбардов на пустырях и бесконечных мотелей с продавленными массажными матрасами и телевизором.
По большому счёту, вся эта шушера была с потрохами весьма подробно деконструирована и развенчана ещё Ноланом в «Мементо», мол, времена Марлонов Брандо и прочих молодых Де Ниро давно в прошлом, остался вот такой лоховской фуфел, криминальные драмы как драмы житейские, брутальный мир мафиозных кланов и сухого закона выродился в мелкомягкий мир мелкой шушеры, приторговывающей коксом за мелкий прайс в угоду офисным любителям запрещённых развлечений.
Все они ещё кочевряжатся, размахивают пушками, вспоминают былое и трясут стариной, но чемодан денег — вот их потолок, и крупный куш им может достаться только по глупости, как бы ни играли ребятки дряблеющей бицухой и ни хвастались стародавним полуразобранным «феррари».
Удобный для режиссёра приятный утлый закуток, заезжий варяг Кормакур вписался в него не хуже облизанного фанатами Рёфна. И на выходе Америка скандинавского образца ничем не отличается от Швеции американского разлива. Тех же щщей да пожиже влей.
Фостер неотличим от Гослинга, Уолберг от Реннера, а уж женские персонажи можно тасовать как угодно. Нюансы режиссуры с дальнего ракурса вообще сливаются в бефсорменный ком. Завязавший контрабандист, механик с тёмным прошлым? Какая разница. Элементы паззла известны, остались малосущественные нюансы. Этот у нас будет редиской (нехороший человек), а у этого дочка, потому мы его не больно зарежем. А вот престарелый папа на тюрячке показательно нерукоподаёт редиске (нехорошему человеку). По сути, если не считать Симмонса в традиционной роли самоуверенного начальника (он слишком выбивается из этой пёстрой компании, а потому хорош лишь сам по себе), и некоторых попыток притянуть к криминальной драме ещё и криминальную комедию (отсылок к «Форсажу» и «Оушенам» в фильме навалом) — в остальном это настолько усреднённое кино, что когда наступает финал с внезапными смертями и воскрешениями, мы даже ощущаем некое приятное чувство фейспалма на лице — ура, мы проснулись, это снова старый добрый Голливуд с его фокусами и причудами, будто на дворе снова ранние девяностые.
В общем, перед нами очередной пример того, как не надо доводить любую идею до состояния жёваной бумаги. То, что было оригинально в «Прощай, детка, прощай» и смешно в «Форсаже» — категорически не канает в виде очередного «скандинавского римейка». То есть да, Уолберг симпатично радуется возвращению в строй (хотя чему там радоваться, я так и не понял), все друг друга кидают, Новый Орлеан внезапно раскрывается с неожиданной стороны, а мы чуть больше узнаём о внутренней жизни экипажей трансокеанских контейнеровозов. Но и только, ради вот этого снимать целое кино на два часа — смысла никакого.
Хотя да, мы получили очередное доказательство того, что Голливуд — это не люди, это метод. И кого в струбцину этого места не помести — хуч викинга, хуч франкофона, если не предпринимать отдельных усилий, разницы никто не заметит.
Вот такое кино.
Роман Корнеев, Кинокадр
Жили-были два горячих исландских парня — Оскар Йонассон и Бальтасар Кормакур. Снимали себе прохладное скандинавское кино, полное насилия и безыскусного юморка, свойственного всем потомкам викингов. Как водится в «малых кинематографиях», напропалую снимались друг у друга в главных ролях, и ни о чём таком особо не думали.
Когда же на миг оставивший чемоданные настроения «Юнивёрсал» решил, что «пора брать» (зацепившись за успех проекта «Рейкьявик-Роттердам»), оказалось, что Кормакур, исполнявший в оригинальном фильме главную роль, им нравится больше, чем режиссёр оригинала Йонассон. Ну, была бы честь предложена, Йонассон ударился в очередной прожект (анимационную комедь про актуального нынче Тора), а Кормакур принялся паковать чемоданы.
И, как это водится у суровых скандинавов, немедленно снял на исходном материале абсолютно голливудское кино с Марком Уолбергом в роли самого себя и абстрактно-криминальным миром Нового Орлеана в качестве бытового задника.
Причём кино получилось настолько голливудским, что даже те кадры, которые перекочевали из фильма в фильм в стиле «найдите хоть одно отличие», тут же были так ловко присвоены полуподвальной атмосферой современного малахольного американского криминала, что спустя полгода будешь с трудом вспоминать, где ты это мог видеть, может, у Бена Аффлека, а может, у того же кто-на-новенького Виндинга Рёфна, эдакий абстрактная вселенная южных централов, убогих этнических «мафий» о три человека каждая, подпольных игорных заведений, полузаброшенных ломбардов на пустырях и бесконечных мотелей с продавленными массажными матрасами и телевизором.
По большому счёту, вся эта шушера была с потрохами весьма подробно деконструирована и развенчана ещё Ноланом в «Мементо», мол, времена Марлонов Брандо и прочих молодых Де Ниро давно в прошлом, остался вот такой лоховской фуфел, криминальные драмы как драмы житейские, брутальный мир мафиозных кланов и сухого закона выродился в мелкомягкий мир мелкой шушеры, приторговывающей коксом за мелкий прайс в угоду офисным любителям запрещённых развлечений.
Все они ещё кочевряжатся, размахивают пушками, вспоминают былое и трясут стариной, но чемодан денег — вот их потолок, и крупный куш им может достаться только по глупости, как бы ни играли ребятки дряблеющей бицухой и ни хвастались стародавним полуразобранным «феррари».
Удобный для режиссёра приятный утлый закуток, заезжий варяг Кормакур вписался в него не хуже облизанного фанатами Рёфна. И на выходе Америка скандинавского образца ничем не отличается от Швеции американского разлива. Тех же щщей да пожиже влей.
Фостер неотличим от Гослинга, Уолберг от Реннера, а уж женские персонажи можно тасовать как угодно. Нюансы режиссуры с дальнего ракурса вообще сливаются в бефсорменный ком. Завязавший контрабандист, механик с тёмным прошлым? Какая разница. Элементы паззла известны, остались малосущественные нюансы. Этот у нас будет редиской (нехороший человек), а у этого дочка, потому мы его не больно зарежем. А вот престарелый папа на тюрячке показательно нерукоподаёт редиске (нехорошему человеку). По сути, если не считать Симмонса в традиционной роли самоуверенного начальника (он слишком выбивается из этой пёстрой компании, а потому хорош лишь сам по себе), и некоторых попыток притянуть к криминальной драме ещё и криминальную комедию (отсылок к «Форсажу» и «Оушенам» в фильме навалом) — в остальном это настолько усреднённое кино, что когда наступает финал с внезапными смертями и воскрешениями, мы даже ощущаем некое приятное чувство фейспалма на лице — ура, мы проснулись, это снова старый добрый Голливуд с его фокусами и причудами, будто на дворе снова ранние девяностые.
В общем, перед нами очередной пример того, как не надо доводить любую идею до состояния жёваной бумаги. То, что было оригинально в «Прощай, детка, прощай» и смешно в «Форсаже» — категорически не канает в виде очередного «скандинавского римейка». То есть да, Уолберг симпатично радуется возвращению в строй (хотя чему там радоваться, я так и не понял), все друг друга кидают, Новый Орлеан внезапно раскрывается с неожиданной стороны, а мы чуть больше узнаём о внутренней жизни экипажей трансокеанских контейнеровозов. Но и только, ради вот этого снимать целое кино на два часа — смысла никакого.
Хотя да, мы получили очередное доказательство того, что Голливуд — это не люди, это метод. И кого в струбцину этого места не помести — хуч викинга, хуч франкофона, если не предпринимать отдельных усилий, разницы никто не заметит.
Вот такое кино.
Роман Корнеев, Кинокадр
0 коммент.:
Отправить комментарий