Какими параметрами определяется современный концептуально рабочий кинофестиваль?
- В последние 15 лет, начиная с 50-го Каннского фестиваля, возникла довольно жесткая система кинорынков, и фестивали стали резко трансформироваться. То, что их огромное количество — больше, чем дней в году, не говорит о том, что фестивальное движение развивается. Это говорит только о том, что зритель, который хочет смотреть кино на фестивале как на празднике, удовлетворен. А фестиваль как идея ушел дальше и в этом качестве мало где развивается. Несмотря на буржуазность и гламур, символические постановки большихамериканских фильмов в официальную программу ради приезда звезд и прогона их по красной дорожке, Каннский фестиваль до сих пор является самым концептуальным, потому что являет одну из самых мощных национальных кинематографий мира — французскую. Национальная же американская кинематография представлена на фестивале в Парк-Сити — Санданс /Sundance.
Система функционирования французского кинематографа складывалась с 1946 года под влиянием интеллектуалов, а не бюрократического междусобойчика, и этот вектор сохраняется. Принципиально то, что каждый купленный в кинотеатре билет дает отчисление в фонд национальной кинематографии — Centre National de la Cinematographie, из которого вся французская кинематография финансируется. Неважно, на какой фильм этот билет — на русский, немецкий, французский или американский. Таким образом американская кинематография приносит поддержку национальной французской кинематографии.
Ну а мощь французов подтверждается тем, что во Франции французское кино по итогам года нередко собирает больше денег, чем американское кино. Соответственно эту кинематографию представляет крупнейший мировой кинофестиваль — Каннский, скелетом которого является крупнейший мировой кинорынок — Marche du film. Этот механизм поддерживает статус французской кинематографии, усиливает ее влияние в мире, поддерживает копродукции. Вторым крупнейшим национальным фестивалем мира является Санданс. Он представляет не голливудский конвейер, не индустрию, а национальное американское кино. И, как ни странно, первая по значимости национальная кинематография имеет второй по значимости фестиваль в мире.
Какова ситуация с представительством российской национальной кинематографии?
- Оно панорамно репрезентуется только на фестивале «Кинотавр», фестивале национальном во всех смыслах. Но пока он так устроен, что происходящее на нем не интересует никого из-за границы, кроме двух-трех отборщиков крупнейших мировых фестивалей, которым просто из-за статуса и территориальной крупности России положено иметь российские фильмы.
Какова структура современного фестивального движения?
- Если мы говорим о концептуально рабочих фестивалях, то наиболее концептуальные в мировом масштабе это те, которые представляют кинематографии национальные. Их два, о которых я сказал выше, и мы еще можем подверстать Берлин, испытывающий проблемы из-за традиционного политического контекста, родившегося, когда Берлин находился на грани Востока и Запада, коммунизма и капитализма.
Существуют фестивали местного значения, чья концепция идет от команды, которая его делает, или от идеи, на которой он построен. Есть прекрасный фестиваль в Висбадене, посвященный восточноевропейскому кино — Go East; есть старейший американский фестиваль в Сан-Франциско, городе, где четыре музея кино, и это такой киноведческий, образовательный фестиваль; есть мощный бизнес-фестиваль в Торонто — «Северном Голливуде», поддерживающий развитие индустрии на всем североамериканском континенте и привязанный к крупнейшему кинорынку. Но мировое значение зависит от того, насколько кинематография мощна и насколько адекватно она себя может репрезентовать. И таких случаев только два — Канны и «Санданс». Все остальное морально и идеологически устарело. Фестивальное движение, по моему убежденному мнению, претерпевает глобальный кризис. Фестивали превращаются в мероприятие для местной публики, они дают панораму мирового кино, пропущенного зрителями потому, что залы, показывающие авторское кино, есть не везде, а фестиваль — праздник, звезды, он привлекает туристов в регион, в общем, это другое. Эта система показа является сейчас альтернативным прокатом. Но как концептуальная многослойная машина коммуникации срабатывает далеко не всегда. Питер Гринуэй /Peter Greenaway на кинофестивале в Одессе, проводя мастер-класс, назвал фестивали«червями на теле трупа кинематографа».
Как структурируется фестивальное движение у нас и, более узко, московская киножизнь?
- Исторически сложилось, что главным, исключительным событием для кинолюбителей был ММКФ. Сейчас это не так. За последние десять лет многое изменилось, и прежде всего создалась целая система «коацерватных капель» московской культурной жизни в области кино. Каждый божий день, и уж никто лучше нас этого не знает, в Москве можно посмотреть хороший фильм — или в одном из немногих артхаусных кинотеатров, или в клубно-ресторанном формате с обсуждением. Московская киножизнь ушла много дальше Московского кинофестиваля. Единственное, что не «закрыто» в Москве, это уничтоженный лично Михалковым Музей кино, целое поколение выросло без музея, и никогда это назад не срастется. Ретроспективы — единственная ниша, которую ММКФ (в погоне за количеством фильмов) заполняет на фоне отсутствия Музея кино. Ретроспективы эти привязаны к приглашенным членам жюри, к датам или просто заимствуются как идея, как это произошло с полной ретроспективой Кассаветиса, сгенерированной несколько лет назад Туринским фестивалем.
Вы известны как последовательный критик ММКФ, каковы ваши критерии и, возможно, программа реформации?
- Критерий — репрезентация национальной кинематографии. Тут ММКФ не работает как фестиваль мирового уровня, это фестиваль неактуального кино, это фестиваль, не вписывающийся ни в какую тенденцию.Фестивальную концепцию я сгенерировал у себя в блоге на сайте kinote.info. Если подробнее, то Московскому фестивалю необходимо выбрать то направление в рамках презентации отечественного кинематографа, которым пока никто у нас не додумался увлечься всерьез. Это совместное кинопроизводство с другими странами — копродукция. Сейчас на ММКФ есть программа «Русский след», но ее заполняют не копродукции, а совсем обобщенное присутствие России — в лице актера, в виде темы. Надо сконцентрироваться на желании делать эффективный фестиваль, поддерживающий открытость российского кинематографа миру и копродукцию как один из элементов его конвертации. Это направление можно поддержать созданием в рамках фестиваля кинорынка. Его уже пытается создать Фонд кино — эта рыночная площадка называется Moscow Business Square и посвящена именно и исключительно копродукции. Все, что там происходит, ориентировано на взаимоотношения российской кинематографии с кинематографиями китайской, канадской, скандинавской и т. д. Это один из возможных принципов работы с российским кино. Соответственно тут же появляется твердый бизнес-скелет и поток осмысленных людей, которые хотят приехать в Россию, привезти свои деньги и получить вторую половину от местных инвесторов.
Какие проявления ММКФ представляются сегодня наиболее уязвимыми, поддаются быстрому исправлению, являются хроническими системными сбоями?
- ММКФ может мгновенно сориентировать себя на молодую аудиторию и создать приложение для смартфона, которое есть у проводящегося всего третий год Одесского фестиваля и дает возможность мобильно сориентироваться: куда ходить, выбирать своих фаворитов и погружаться в глубины фестиваля. Стиль жизни изменился. Facebook, смартфон, и твои глаза создают некое коммуникативное пространство, где на сегодняшний день Московский фестиваль не присутствует. Принципиально — омолодить команду, потому что люди в команде ММКФ очень зависимы от своих вкусов, предпочтений, взаимоотношений и коммерческих интересов. Провален фест как коммуникативная площадка. Приезжают люди со всего мира и пропадают, авторам, продюсерам негде встретиться, и профессиональный повод в виде «конкурсной интриги фестиваля» практически отсутствует. ММКФ выбрал за основу самую тупую форму коммуникации с городом и миром — пресс-конференции, где в мрачном «Художественном» сидят непонятные люди, представляют непонятно какие издания и происходит, за редчайшими исключениями, безжизненный, формальный обмен вопросами-ответами. Естественно, пресс-конференции должны быть, но эти — убогость. Можно кричать, что это от бедности. Нет, это от отсутствия идеи и энергии, от отсутствия понимания, зачем это делается. Пресс-центр существует не для того, чтобы на принтере что-то распечатать, бесплатно в интернете что-то посмотреть и получить какой-то пресс-релиз со справкой. Он для мгновенного обмена мнениями, создания тенденций, интриги и слежения за этой интригой. Следующий провал — коммуникация зрителей и кинематографистов. Система мастер-классов должна быть разветвленная, подробная, и все должны понять, как туда попасть. Российская кинематография в образовательной части гниет. Фестиваль — шанс прилива живой крови от реальных кинематографистов со всего мира. Когда ты понимаешь принцип, вокруг которого строишь коммуникацию, создаешь под него структуру, коммуникация, как правило, налаживается.
Если ММКФ хочет исправить системную ошибку и вписаться в мировой контекст, ему следует учесть сегмент восточноевропейского кино, очень разного и на сегодняшний день ни одним фестивалем в мире не представленного. В свое время восточноевропейскую фишку угадал Каннский фестиваль — свежей тенденцией стало «новое румынское кино», активнее всего представленное в Каннах благодаря румыно-французской копродукции. Карловы Вары как площадка по презентации восточноевропейского кино уже несколько лет не работает, а с приходом нового директора эта идея умирает вовсе.
Концепция потеряла актуальность?
- Чехия все больше интегрируется в Европу и не чувствует себя частью Восточной Европы. Но Московский-то фестиваль должен понимать, что Москва — это центровая точка всей бывшей Империи, что, хотим мы или нет, проблемы Восточной Европы все равно очень привязаны к Москве.
Даже на позиции: сотрудничаем мы с Москвой или нет, зависим мы от Москвы или нет. Например, эстонцы не сотрудничают с нами и как будто выжигают всю русскую часть, но при этом они все живут на нашем газе и никуда от нас не денутся. Это автоматическая связь и повод для культурного обмена и коммуникации. Поэтому, на мой взгляд, Москва должна жестко и амбициозно объявить себя презентационной площадкой и голосом восточноевропейской кинематографии вне зависимости от того, хотят этого сербы, чехи, поляки. Это не одного года работа. И это профессиональный вызов. Команда ММКФ должна на это сориентироваться и как пылесос засосать всю эту кинематографию, заточить под то все программы.
Ну спасибо, и показывать только восточноевропейское кино, а мы так любим не забудем американское и французское…
- Ничего подобного. Виньеточные программы будут знакомить со всеми любимыми, французскими, американскими и любыми азиатскими картинами. А смысл фестиваля, основа его конкурсных программ, его регламент должны быть заточены под это. Это очень живая, интересная кинематография. Да, у нас всегда представлены фильмы Кшиштофа Занусси, Марты Месарош, Иштвана Сабо, но это прошлое восточноевропейской кинематографии. Голос новой, молодой кинематографии, складывающийся из мозаики этих стран, которые живут совершенно разной жизнью, с разными ориентировками — на Евросоюз или СНГ, не слышен.
Во многих этих странах, как в Венгрии, кино в разрухе.
- Если мы интересуемся этой кинематографией, разглядываем ее в лупу, находим интересный казахский фильм, который идет не в Канны, где он не прозвучит, а в Москву, где он получит приз, это очень сильно стимулирует маленькую национальную кинематографию, которая плохо финансируется. Потому что национальная гордость в определенный момент достигнет пика, и он подтолкнет финансирование. Вот сейчас второй по значимости приз Карловых Вар получил украинский фильм, одноименная экранизация «Дома с башенкой» Фридриха Горенштейна, фильм Евы Нейман.
И на Украине уже несколько дней идет реальная дискуссия о том, что эта победа украинского фильма даст возможность протолкнуть финансирование украинского кино. Эта дискуссия стимулирует мысль чиновников. Поэтому любой фестиваль должен работать как энергетическая машина. А наш московский не работает. Это очень большая проблема, поскольку фестиваль это не корзинка, куда кладутся хорошие «грибы». Фестиваль — это такая машинка для коммуникации. Нет задачи быть наглым конъюнктурным сборщиком «грибов»: собрал все белые в лесу и ушел, а всем остальным остались лисички. Надо понять, какие грибы точно мы хотим, и совершенно необязательно всем вырывать друг у друга только белые грибы, правильно? Может быть, для зрителя, который приходит в зал и покупает билет — это так, он хочет посмотреть лучшие фильмы. На фестивале должны быть лучшие фильмы.
Там может быть много программ, которые представляют лучшие фильмы, но суть фестиваля, его ядро, как в Земле есть ядро Земли, должна быть вот эта продуманная, компактная, структурированная «машина коммуникации», которая стимулирует национальный кинематограф, конвертацию национального кинематографа в виде копродукции, открывает российское кино профессионалам мира разного рода — продюсерам, покупателям, фестивальным отборщикам. Вот это все должен делать фестиваль. А программеры ММКФ собирают «грибы» на дальних и ближних территориях, привозят их и показывают. Этого вовсе не достаточно.
Каковы принципы рынка Red Square Screenings, который вы запустили в этом году?
- Поскольку системы конвертации российского кино не существует и нет ни одного фестиваля в России, который такую систему конвертации разработал, мы с Фондом кино, наиболее мобильной организацией в области российской киноиндустрии, сгенерировали идею, которая вовсе не новая, но и не калька с того, что существует в мире. Она вобрала лучшее. Это идея представить российский кинематограф без специально отбора...
В дикорастущем виде?
- Да, в том виде, в каком индустрия на сегодняшний момент существует, презентовать ее профессиональному мировому сообществу в целом, в расчете не только на фестивальную аудиторию, но на мирового зрителя любой массовости. Это сообщество у нас будет представлено пятью-шестью категориями людей. Первая — самая большая, 80% — локальные дистрибьюторы. Это те покупатели (байеры), которые покупают фильмы для проката через кинотеатральные и телевизионные сети в своей стране. Вторая — скауты sales-компаний — те люди, которые ищут интересные фильмы, интересные тенденции, интересных режиссеров с тем, чтобы взять на них мировые права, смоделировать расстановку этих фильмов по мировым фестивалям и продавать эти права дистрибьюторам по всему миру. Третья категория — это международная кино-бизнес-пресса, маленькая категория, которая интересуется рынком. Четвертая — те, кто каким-то образом работают с «Русским следом», то есть хотят заниматься копродукцией с Россией, хотят экранизировать какое-нибудь российское произведение, занимаются изучением российского или советского кино. Пятая категория — те, кто просто расширяет кругозор своих телевизионных сетей и вставляет туда российское кино. Вот пять этих категорий мы привозим. Мы создали креативное бюро c ироничным названием RАC! (Russian Are Coming!) — «Русские идут» — по названию комедии Нормана Джуисона времен холодной войны. Основная задача бюро — презентовать российское кино мировому бизнес-сообществу на всех крупнейших фестивалях мира и делать главный российский ивент, не привязанный ни к какому фестивалю, потому что у нас в России просто нет профессионального фестиваля, который вкладывает деньги и интеллектуальные усилия в свой бизнес-скелет. Наш рынок состоится с 15 по 20 октября в Москве по адресу Красная площадь, дом 3, называется он Red Square Screenings, то есть «Показы на Красной площади», месте, откуда все могут увидеть российское кино, тут же провести переговоры с российскими правообладателями, продюсерами и купить эти фильмы для любых носителей на своей территории. У российских продюсеров, что самое главное, будет возможность через создаваемый нами «правильный инструмент» коммуницировать с этими людьми лицом к лицу, понять, почему те не покупают их кино, что они должны делать, чтобы российское кино было конвертируемым, чтобы западные или любые другие деньги пришли в российское кино и его поддержали, чтобы возник диалог кинематографий. Я считаю это принципиальным. Идея в том, чтобы за несколько лет создать профессиональный механизм по продаже российского кино в мире. Мы делаем общий инструмент. Это даст возможность какому-то из российских фестивалей или новой команде ММКФ понять, как создать бизнес-скелет фестиваля, без которого любой крупный национальный фестиваль существовать не может, теряет смысл. Понять, как фестиваль на основе этого бизнес-скелета должен выглядеть. От того, каков этот пресловутый «скелет», как и в анатомии, принципиально зависит то, как выглядит все кинематографическое «тело».
0 коммент.:
Отправить комментарий