12 февраля 2013

Интервью. Стивен Спилберг и Дэниэл Дэй-Льюис о политике и сложных людях


С тех пор как в конце 1990-х Дэниэл Дэй-Льюис заявил, что актерская профессия ему наскучила, на экране его увидишь не часто. «Линкольн» — лишь четвертый фильм Льюиса за последние десять лет. Зато каждое его появление становится событием — будь то кровожадный главарь в «Бандах Нью-Йорка» Мартина Скорсезе или алчный магнат в «Нефти» Пола Томаса Андерсона. Шутка ли, но этот ирландец так убедительно воплощает американские характеры, что легко уделывает своих голливудских коллег. Не удивительно, что роль легендарного президента Стивен Спилберг доверил именно ему. Дэй-Льюис не подкачал: за год прочитал сотню книг об Аврааме Линкольне, провел не один день с гримером — и в результате настолько правдоподобно сыграл национального лидера, что на следующих выборах мог бы сам легко баллотироваться на пост президента. Мы уверены — за него проголосуют. Актер и режиссер встретились с Interview в Лос-Анджелесе, чтобы обсудить, чем современная политика отличается от политики времен Линкольна.



INTERVIEW: Итак, разговор сегодня пойдет о политике.

СПИЛБЕРГ: Это интересно. Вы фильм-то видели?

INTERVIEW: Да, и мне показалось, что в зале не всё поняли. Начнем с того, что выяснилось, будто бы во времена Линкольна слова «республиканец» и «демократ» значили совершенно не то, что сейчас.

СПИЛБЕРГ: Совершенно другое, это точно. Республиканцы были аболиционистами, то есть сторонниками отмены рабства и вообще прогрессивными ребятами. А демократы, напротив, были консерваторами. Как одни превратились в других, это длинная и скучная история. Не будем о ней.

INTERVIEW: Да уж. Давайте не будем. А вот вы, Дэниел, вы же не американец.

ЛЬЮИС: Я — нет.

INTERVIEW: При этом прожили в Лос-Анджелесе последние несколько месяцев?

ЛЬЮИС: Верно. Вы что, хотите спросить, следил ли я за предвыборной гонкой? Следил и знаю все не хуже любого американца. В ночь подсчета голосов я так нервничал, словно себе президента выбирал.

СПИЛБЕРГ: И не говори, дружище, нам всем уже мозги затрахали этими выборами.

INTERVIEW: Ну, это волшебная сила СМИ. Тем более в США, где индустрия развлечений, поп-культура и политика стали вариться в одной кастрюле, и теперь это одна большая каша. Например, в Европе такого нет, разве что в Италии, но там свой цирк.

ЛЬЮИС: Точняк. И там он только для взрослых. Икс-икс-икс.

СПИЛБЕРГ: Здесь же у нас традиционная система с судом, правительством и президентом, а также четвертая власть — медиа. Они-то и держат баланс политических и прочих сил в стране. Есть целые телеканалы для левых, и есть — для правых. Так что единственный способ не рехнуться во время предвыборной гонки — вырубить телик к чертям.


ЛЬЮИС: В наше время на такое может решиться только волевой человек, где ты такого видел?

СПИЛБЕРГ: Он сидит перед тобой. Я должен был проявить мужество и остановить эту шумовую атаку на мою голову. Я демократ и очень хотел, чтобы Обама выиграл, приложил к этому массу усилий: работал с населением, убеждал людей сделать правильный выбор. А потом внезапно понял, что мы вместе со всей этой кампанией давно превратились в фильм отца саспенса Альфреда Хичкока.

INTERVIEW: Смешно, что фильм о главном американском президенте Линкольне вы снимали именно в такой момент. Он вышел в документальной стилистике. Или это только мне так кажется?

СПИЛБЕРГ: Нет-нет, говорите, мне это очень нравится. Большинство людей думают, что документальный фильм — это когда камера трясется или когда с руки снимают. Когда про художественный фильм говорят, что он похож на документальный, это большой комплимент. Это значит, что в кадре происходит что-то, что напоминает тебе о твоей собственной жизни. Так что спасибо за похвалу!

INTERVIEW: Сцена с Геттисбергской речью, первая в фильме, вообще просто шедевр.

СПИЛБЕРГ: Ну, это едва ли не самая известная речь президента за всю американскую историю. Это величайшая поэзия и проза того времени. Линкольн не только был большим политиком, но и отличным писателем. Так что многие солдаты знали его произведения наизусть, так ведь, Дэниэл?

ЛЬЮИС: Да-да, публичные выступления раньше были обязательной частью жизни политика. Причем не только во время предвыборной кампании, но и вообще, каждый день. Это вам сейчас кажется, что скучнее ничего не придумаешь, но для людей того времени это было своего рода развлечением. И ведь удивительно, что все были прекрасными ораторами! Человек, который на открытии кладбища в Геттисберге выступал после Линкольна, кажется, его звали Эверетт, говорил два часа без остановки и без бумажки.

СПИЛБЕРГ: Тысячам людей! Газеты на следующее утро выходили с этими речами, чтобы все, кто пропустил или попросту не расслышал в толпе, смогли все прочитать и заучить. Тех, кто читал газеты, уважали больше других, читать-то тогда умели далеко не все.

ЛЬЮИС: Многие идеи Линкольн заимствовал у своего госсекретаря Уильяма Сьюарда. Тот тоже увлекался писательством. А Линкольн брал его строки и наполнял...

СПИЛБЕРГ: Политикой.

ЛЬЮИС: В этом смысле Линкольн очень похож на Черчилля во время Второй мировой войны. Ему каким-то удивительным образом удавалось говорить на одном языке с элитой и одновременно с простым народом. Он хорошо понимал ритм и структуру языка, которые, в свою очередь, пришли от Шекспира. Но кажется, ваш вопрос был не в этом. (Спилберг смеется.)

INTERVIEW: Не важно.

ЛЬЮИС: Что, простите?

INTERVIEW: Я говорю, что Линкольн действительно был выдающимся оратором и поэтом.

ЛЬЮИС: И, конечно, самое странное, что сколько я этого человека ни изучал, так и не смог найти в нем ни одной черты, общей со мной. Но от этого он не стал мне менее интересен.

INTERVIEW: Он явно был непростым человеком, а современная система сложных политиков не приемлет. Вам так не кажется? У людей просто нет времени в это вникать. А может, нет времени у прессы...

СПИЛБЕРГ: Это печально.

ЛЬЮИС: Вы только что задали вопрос и сами же на него ответили. Люди всегда были неоднозначными, сложными, переменчивыми, такими и останутся. А СМИ будут это упрощать и преуменьшать, потому что это не продается. Продается же клише, что-то разжеванное, конкретное. И в итоге люди получают не правду, а вырванные из контекста картинки.


СПИЛБЕРГ: Согласен, мне вот тоже не кажется, что современные политики настолько картонные и плоские.

ЛЬЮИС: Как много на своем веку вы читали глубоких, осмысленных интервью? Мало. Нельзя же по ним судить о жизни или о человеке. Но мы все привыкли считать, что можно. Привыкли включать СNN и думать при этом, что узнаем жизнь. Ничего подобного!

СПИЛБЕРГ: Ты, конечно, прав, но, с другой стороны, современные дети не читают учебников по истории. Они смотрят фильмы и учатся по ним. Так что не надо говорить, что все эти журналюги берут интервью и искажают реальность, забивают головы несчастным людям... На нас с тобой теперь лежит огромная ответственность: дети увидят Линкольна у нас в фильме и будут думать, что он такой на самом деле. А как было в реальности — откуда мы знаем? При Линкольне не было диктофонов от таких, как у вас.

ЛЬЮИС: Да, я с самого начала хотел вам сказать: какой восхитительный у вас и серьезный аппарат!

INTERVIEW: Спасибо, и правда выглядит довольно футуристично, как из фантастического фильма.

ЛЬЮИС: Был бы у меня такой, я бы на вашем месте стал звездой промышленного шпионажа в журналистской среде.

INTERVIEW: Хорошая идея, а Стивен про это потом фильм снимет.


Алекса Каролински. Interview


0 коммент.:

Отправить комментарий