INTERVIEW: Итак, разговор сегодня пойдет о политике.
СПИЛБЕРГ: Это интересно. Вы фильм-то видели?
INTERVIEW: Да, и мне показалось, что в зале не всё поняли. Начнем с того, что выяснилось, будто бы во времена Линкольна слова «республиканец» и «демократ» значили совершенно не то, что сейчас.
СПИЛБЕРГ: Совершенно другое, это точно. Республиканцы были аболиционистами, то есть сторонниками отмены рабства и вообще прогрессивными ребятами. А демократы, напротив, были консерваторами. Как одни превратились в других, это длинная и скучная история. Не будем о ней.
INTERVIEW: Да уж. Давайте не будем. А вот вы, Дэниел, вы же не американец.
ЛЬЮИС: Я — нет.
INTERVIEW: При этом прожили в Лос-Анджелесе последние несколько месяцев?
ЛЬЮИС: Верно. Вы что, хотите спросить, следил ли я за предвыборной гонкой? Следил и знаю все не хуже любого американца. В ночь подсчета голосов я так нервничал, словно себе президента выбирал.
СПИЛБЕРГ: И не говори, дружище, нам всем уже мозги затрахали этими выборами.
INTERVIEW: Ну, это волшебная сила СМИ. Тем более в США, где индустрия развлечений, поп-культура и политика стали вариться в одной кастрюле, и теперь это одна большая каша. Например, в Европе такого нет, разве что в Италии, но там свой цирк.
ЛЬЮИС: Точняк. И там он только для взрослых. Икс-икс-икс.
СПИЛБЕРГ: Здесь же у нас традиционная система с судом, правительством и президентом, а также четвертая власть — медиа. Они-то и держат баланс политических и прочих сил в стране. Есть целые телеканалы для левых, и есть — для правых. Так что единственный способ не рехнуться во время предвыборной гонки — вырубить телик к чертям.
ЛЬЮИС: В наше время на такое может решиться только волевой человек, где ты такого видел?
СПИЛБЕРГ: Он сидит перед тобой. Я должен был проявить мужество и остановить эту шумовую атаку на мою голову. Я демократ и очень хотел, чтобы Обама выиграл, приложил к этому массу усилий: работал с населением, убеждал людей сделать правильный выбор. А потом внезапно понял, что мы вместе со всей этой кампанией давно превратились в фильм отца саспенса Альфреда Хичкока.
INTERVIEW: Смешно, что фильм о главном американском президенте Линкольне вы снимали именно в такой момент. Он вышел в документальной стилистике. Или это только мне так кажется?
СПИЛБЕРГ: Нет-нет, говорите, мне это очень нравится. Большинство людей думают, что документальный фильм — это когда камера трясется или когда с руки снимают. Когда про художественный фильм говорят, что он похож на документальный, это большой комплимент. Это значит, что в кадре происходит что-то, что напоминает тебе о твоей собственной жизни. Так что спасибо за похвалу!
INTERVIEW: Сцена с Геттисбергской речью, первая в фильме, вообще просто шедевр.
СПИЛБЕРГ: Ну, это едва ли не самая известная речь президента за всю американскую историю. Это величайшая поэзия и проза того времени. Линкольн не только был большим политиком, но и отличным писателем. Так что многие солдаты знали его произведения наизусть, так ведь, Дэниэл?
ЛЬЮИС: Да-да, публичные выступления раньше были обязательной частью жизни политика. Причем не только во время предвыборной кампании, но и вообще, каждый день. Это вам сейчас кажется, что скучнее ничего не придумаешь, но для людей того времени это было своего рода развлечением. И ведь удивительно, что все были прекрасными ораторами! Человек, который на открытии кладбища в Геттисберге выступал после Линкольна, кажется, его звали Эверетт, говорил два часа без остановки и без бумажки.
СПИЛБЕРГ: Тысячам людей! Газеты на следующее утро выходили с этими речами, чтобы все, кто пропустил или попросту не расслышал в толпе, смогли все прочитать и заучить. Тех, кто читал газеты, уважали больше других, читать-то тогда умели далеко не все.
ЛЬЮИС: Многие идеи Линкольн заимствовал у своего госсекретаря Уильяма Сьюарда. Тот тоже увлекался писательством. А Линкольн брал его строки и наполнял...
СПИЛБЕРГ: Политикой.
ЛЬЮИС: В этом смысле Линкольн очень похож на Черчилля во время Второй мировой войны. Ему каким-то удивительным образом удавалось говорить на одном языке с элитой и одновременно с простым народом. Он хорошо понимал ритм и структуру языка, которые, в свою очередь, пришли от Шекспира. Но кажется, ваш вопрос был не в этом. (Спилберг смеется.)
INTERVIEW: Не важно.
ЛЬЮИС: Что, простите?
INTERVIEW: Я говорю, что Линкольн действительно был выдающимся оратором и поэтом.
ЛЬЮИС: И, конечно, самое странное, что сколько я этого человека ни изучал, так и не смог найти в нем ни одной черты, общей со мной. Но от этого он не стал мне менее интересен.
INTERVIEW: Он явно был непростым человеком, а современная система сложных политиков не приемлет. Вам так не кажется? У людей просто нет времени в это вникать. А может, нет времени у прессы...
СПИЛБЕРГ: Это печально.
ЛЬЮИС: Вы только что задали вопрос и сами же на него ответили. Люди всегда были неоднозначными, сложными, переменчивыми, такими и останутся. А СМИ будут это упрощать и преуменьшать, потому что это не продается. Продается же клише, что-то разжеванное, конкретное. И в итоге люди получают не правду, а вырванные из контекста картинки.
СПИЛБЕРГ: Согласен, мне вот тоже не кажется, что современные политики настолько картонные и плоские.
ЛЬЮИС: Как много на своем веку вы читали глубоких, осмысленных интервью? Мало. Нельзя же по ним судить о жизни или о человеке. Но мы все привыкли считать, что можно. Привыкли включать СNN и думать при этом, что узнаем жизнь. Ничего подобного!
СПИЛБЕРГ: Ты, конечно, прав, но, с другой стороны, современные дети не читают учебников по истории. Они смотрят фильмы и учатся по ним. Так что не надо говорить, что все эти журналюги берут интервью и искажают реальность, забивают головы несчастным людям... На нас с тобой теперь лежит огромная ответственность: дети увидят Линкольна у нас в фильме и будут думать, что он такой на самом деле. А как было в реальности — откуда мы знаем? При Линкольне не было диктофонов от таких, как у вас.
ЛЬЮИС: Да, я с самого начала хотел вам сказать: какой восхитительный у вас и серьезный аппарат!
INTERVIEW: Спасибо, и правда выглядит довольно футуристично, как из фантастического фильма.
ЛЬЮИС: Был бы у меня такой, я бы на вашем месте стал звездой промышленного шпионажа в журналистской среде.
INTERVIEW: Хорошая идея, а Стивен про это потом фильм снимет.
Алекса Каролински. Interview
0 коммент.:
Отправить комментарий